Читать интересную книгу Матрица любви. Правда о счастливом детстве - Елена Фошина

Размышляя о том, как сделать, чтобы мои собственные дети развивались, уж во всяком случае, не в матрице жертвы, а в лучшем – в матрице любви, я задумалась, как уже писала в прошлой главе, о себе самой. Несмотря на довольно высокую самооценку, мне никогда не было свойственно хвастаться, поэтому рискнуть предположить, что определяющей мою жизнь и судьбу является именно любовь, я не решалась. Ну не были мои родители, как мне казалось, способны создать мне такие условия! Не было у них в жизни столько любви и счастья, чтобы так щедро поделиться со мной!

И всё-таки, возвращаясь к этому снова и снова, я пришла к выводу, что ни матрица борьбы, ни матрица жертвы, тем более, никак не подходят к определению моего детства. Я знаю, что большинству тех, кто знал меня в детстве, казалась я ребёнком очень закрытым, застенчивым, малообщительным. Я тоже так думала тогда, потому что слышала это от посторонних, которые говорили маме: «Какие детки у вас скромные, стеснительные».

Сколько помню себя, мне никогда не было интересно соревноваться. Ни в чём. Мне просто не нужна победа. Нет такой сферы, в которой была бы в этом необходимость. Когда на музейных форумах я вместе с другими сотрудниками старалась наилучшим образом представлять проекты и программы, в результате чего наш музейно-выставочный комплекс постоянно остаётся лидером в области, то того ведь требовали мои должностные обязанности. Как говорится, ничего личного, хотя победы, кто же спорит, всегда приятны.

Однажды в детстве мой двоюродный брат, который был старше меня на восемь лет, беседуя со мной по душам, задумчиво сказал, выслушав, что я не люблю никакие соревнования и конкурсы: «Это нехорошо… Значит, ты неуверена в себе?» «В чём неуверена?» – спросила я, удивившись.

Мы так и не поняли тогда друг друга. Я не поняла, зачем мне, например, прибегать куда-нибудь быстрее кого-то, бросать дальше кого-то, делать что-то ещё лучше кого-то, если в данный момент лично для меня в этом не было ни малейшей потребности. Какая польза была в призах и грамотах, если нужные мне по-настоящему вещи и так доставались мне от родителей, никогда не ставящих условий, в отличие от других взрослых. А уж самооценка, самоутверждение… Я настолько привыкла чувствовать себя в семье любимой, обожаемой, что собственное самолюбие моё ни в какой подпитке извне не нуждалось. Двоюродный брат так и не смог объяснить мне, для чего нужно побеждать, преодолевать и т.д., если этого требует не конкретная реальная ситуация, а просто игра. Тренировки ради? На всякий случай? Неубедительно. До сих пор.

И сама я долгое время пыталась понять причину своего полного нежелания с кем-либо соревноваться. Ну, чувствовала, что неуверенность в себе здесь ни при чём. Хотя, разумеется, на свете тысячи, сотни тысяч людей сильнее, быстрее, умнее, красивее, талантливее меня во многих вещах, это же естественно! И что, с каждым меряться силами? Ну, ведь смешно?

Ответ пришёл неожиданно и совсем не такой, какого я ожидала. Уже работая в выставочном зале городского музея, несколько лет назад, готовясь к выставке компьютерных репродукций картин Н.К.Рериха, обнаружила у него сказку «Граница царства». Прочла и вдруг поняла саму себя. Так ясно и просто всё оказалось! Насколько ясно и просто, вы можете судить и сами, потому что я не удержусь, чтобы не привести здесь эту сказку полностью.

«В Индии было

Родился у царя сын. Все сильные волшебницы, как знаете, принесли царевичу свои лучшие дары. Самая добрая волшебница сказала заклятие:

– Не увидит царевич границ своего царства.

Все думали, что предсказано царство, границами безмерное.

Но вырос царевич славным и мудрым, а царство его не увеличилось.

Стал царствовать царевич, но не водил войско отодвинуть соседей.

Когда же хотел он осмотреть границу владений, всякий раз туман покрывал граничные горы.

В волнах облачных устилались новые дали. Клубились облака высокими грядами.

Всякий раз тогда возвращался царь силой полный, в земных делах мудрый решением.

Вот три ненавистника старые зашептали:

– Мы устрашаемся. Наш царь полон странной силой. У царя нечеловеческий разум. Может быть, течению земных сил этот разум противен. Не должен быть человек выше человеческого.

Мы премудростью отличенные, мы знаем пределы. Мы знаем очарования.

Прекратим волшебные чары. Пусть увидит царь границу свою. Пусть поникнет разум его. И ограничится мудрость его в хороших пределах. Пусть будет он с нами.

Три ненавистника, три старые повели царя на высокую гору. Только перед вечером достигли вершины, и так все трое сказали заклятие. Заклятие о том, как прекратить силу:

– Бог пределов человеческих!

Ты измеряешь ум. Ты наполняешь реку разума земным течением.

На черепахе, драконе, змее поплыву. Свое узнаю. На единороге, барсе, слоне поплыву. Свое узнаю.

– На листе дерева, на листе травы, на цветке лотоса поплыву. Свое узнаю.

Ты откроешь мой берег! Ты укажешь ограничение!

Каждый знает, и ты знаешь! Никто больше. Ты больше. Чары сними.

Как сказали заклятие ненавистники, так сразу алой цепью загорелись вершины граничных гор.

Отвратили лицо ненавистники. Поклонились.

– Вот, царь, граница твоя.

Но летела уже от богини доброго земного странствия лучшая из волшебниц.

Не успел царь взглянуть, как над вершинами воздвигся нежданный пурпуровый град, за ним устлалась туманом еще невиданная земля.

Полетело над градом огневое воинство. Заиграли знаки самые премудрые.

– Не вижу границы моей, – сказал царь.

Возвратился царь духом возвеличенный. Он наполнил землю свою решениями самыми мудрыми».

Н.К.Рерих «Граница царства»

Так что я – точно не борец. Не царевич и не царь, конечно, но границ царства своего, может, и самого маленького на свете, тоже не вижу… А о том, почему я точно не жертва, расскажу в конце книги, заодно пояснив, какое детство в моём представлении является по-настоящему счастливым.

Матрица любви? Возможно… Точно это можно будет сказать только после того, как я подробно поведаю здесь о своём детстве – именно таком, каким оно было на самом деле, не с точки зрения себя взрослой, а с точки зрения маленькой девочки, которой я тогда была.

Часть вторая. Обычный будний день пятилетнего человека

Глава первая. «Детство Никиты» и мой зимний день

Мне никогда не приходило прежде в голову, что мой обычный день в возрасте четырёх-пяти лет сильно отличался от такого же дня сотен тысяч других детей. Детство моё пришлось на 80—90-е годы прошлого столетия. И было таким же, как у большинства детей того периода. И всё же тема, поднятая однажды психологом Юрием Семёновым на своих вебинарах, заставила меня задуматься: а такими ли похожими на сотни тысяч других были мои детские будни?

Сейчас, уважаемые читатели, я задам вам вопрос: «Если бы вам предложили выбрать литературное произведение, которое наиболее точно отражает атмосферу, образ вашего самого среднего дня, когда вам было примерно лет пять, что бы вы назвали?»

Я могу назвать такое произведение. Не потому, что мои дни проходили точно так же, как дни его героя, а потому, что, читая, я ощущаю себя на его месте очень органично, настолько атмосфера моих детских дней совпадает с описанными в книге. Это «Детство Никиты» Алексея Николаевича Толстого.

Я приведу отрывки из первой главы произведения, которые неизменно вызывают в моей душе самые чудесные воспоминания о таком же солнечном утре:

«Никита вздохнул, просыпаясь, и открыл глаза. Сквозь морозные узоры на окнах, сквозь чудесно расписанные серебром звезды и лапчатые листья светило солнце. Свет в комнате был снежно-белый. С умывальной чашки скользнул зайчик и дрожал на стене…

…Никита сел на край кровати и прислушался – в доме было тихо, никто еще, должно быть, не встал. Если одеться в минуту, безо всякого, конечно, мытья и чищения зубов, то через черный ход можно удрать на двор, А со двора – на речку. Там на крутых берегах намело сугробы, – садись и лети…

Никита вылез из кровати и на цыпочках прошелся по горячим солнечным квадратам на полу…»

А.Н.Толстой «Детство Никиты».

«Что особенного? У мальчика, должно быть, выходной,» – могут подумать те, кто не читал или читал, но забыл эту повесть. Да нет же, не выходной, и Никиту впереди ждали уроки. Да, конечно, герой этой книги был несколько старше, чем я в период, о котором хочу здесь поведать, но обратили ли вы внимание, каким было это будничное утро?